Самый лучший враг - Страница 85

В комнате Мефодий сразу столкнулся с Эдей Хавроном. Философ свободного духа, раздобревший и обросший хемингуэевской бородой, стоял у окна и, поглаживая себя по животику, разглядывал похожий на зубную коронку комплекс «Башня», который отсюда, с верхнего этажа, был виден просто отлично.

— Какое уродство! — сказал он племяннику так запросто, будто в последний раз они виделись минуты три назад… — С какого дуба нужно рухнуть, чтобы называть дом «Вавилонская башня»? Неудивительно, что строителям мерещатся всякие ужасы!

— Какие ужасы? — спросил Мефодий.

— У меня приятель там крановщиком. Говорит, неделю не могут найти бригаду, которая согласилась бы спуститься на подземную парковку. На верхние этажи — пожалуйста! А на парковку даже за двойную плату никто не идет, хотя там ни сквозняков, ни шквального ветра!

— Почему?

— А кто его знает? Не могут, и все. Я тут звено чисто передаточное! Услышал новость — донес!

Эдя повернулся, и долетевший с его плеча новый, кряхтящий звук отвлек Мефодия от расспросов. На плече у Хаврона, свисая вниз головой, болтался его сын Рюрик. Папа Игорь и прилетевшая из кухни Зозо приседали, чтобы посмотреть на ребенка снизу.

— Ужасно похож на маленького Мефочку! Такой же тощенький, но с жирненькой шейкой! В складочки на его шейке всегда стекало молочко! — щебетала Зозо.

— Нормальный малыш! Оставить можно! — соглашался профессиональный отец папа Игорь.

Из кухни с бутылочкой подогретого питания примчалась жена Эди. На лице у Ани было выражение деловитого материнства.

— Ты держишь ребенка головой вниз! — строго сказала она мужу.

— А как еще? В другом положении он протекает! — стал оправдываться Эдя.

Аня отобрала у мужа младенца.

— Эго твой, между прочим, сын! — сказала она с укором.

— Я сего факта не оспариваю! — самодовольно возразил Эдя. — Но все же определенный материнский брак имеется. Следующий пусть будет непротекающий! А то у этого из каждого выпитого стакана молока пол- стакана выливается обратно!

— И ты назовешь его Ферапонтом? Ну следующего который? — ехидно спросил Буслаев.

Философ свободного духа благородно приосанился.

— Зашкаливающе смешно! Особенно, когда шутит кто-нибудь, носящий имя «Мефодий»! — отрезал он.

Папа Игорь продолжал разглядывать племянника. Теперь это было полегче, поскольку он перекочевал на заботливые руки мамы Ани.

— Эдя, ты не находишь, что он похож на нашего дядю Витю? — спросил он. — У него такой же нос с красными прожилками! Он так же прикусывает и облизывает губы! И дергает ручками так же конвульсивно!

— Да-да! И такой же добрый!.. — ускорил Эдя, заметив, что его супруга, слушая такие похвалы, начинает напрягаться.

— А! Ну да!.. — спохватился папа Игорь. — Дядя Витя очень добрый! Ну пока у него не просят взаймы денег! Тут он натурально звереет.

Зозо и Эдя переглянулись, пряча улыбки. Папа Игорь наделал в своей жизни столько долгов, что спасала его только постоянная инфляция. Брал он обычно на стоимость машины, а возвращал спустя несколько лет где-то на велосипед.

— Пойдемте обедать! — пригласила Зоэо. — Вам всем крупно повезло, что у меня остался холодец!

Холодец и правда был изумителен. Три дня назад Зозо, возвращаясь с работы, вышла на три остановки раньше, чтобы пройти через рынок. На рынке сидела женщина в ослепительной белизны халате и с благородным лицом королевы фей. Перед ней на складном столике помещались три отрубленные головы: свиная, телячья и утиная. Тут же лежал и листок с пояснениями:

«Под заказ! Доставка на дом!

Коровёвёночек! Уточка! Поросёсёночек!»

— Вот прямо так вот! С двумя «вёвё» и «сёсё›› — с дрожью в голосе сообщила Зозо.

— Но ты ее купила!

— Меня как перемкнуло. Целую свиную голову! У меня порвался пакет. Я тащила ее прямо в руках, и все прохожие смотрели на меня с ужасом. А потом твоему папе чуть не стало дурно, пока он ее разрубал на балконе… Но холодец же хорош, да?

— Отличный холодец! А еще лучше что подробности всплыли уже после того, как мы его съели! — сказала Аня.

Пока все восхищались холодцом, Дафна неотрывно смотрела на аквариум. Только что она обнаружила, что одна из золотых рыбок, до того мирно рывшая носом фунт, перевернулась и медленно всплыла брюхом кверху. Привлекая внимание Мефа, Дафна коснулась его руки и быстро вышла. Мефодий последовал за ней. Интуиция привела Дафну к балкону. Здесь она посторонилась, пропуская вперед Буслаева. На перилах балкона на ледяном ветру сидела маленькая старушка.

— Почто, бабуля, рыбок обижаешь? Словами нельзя было позвать? — спросила Дафна.

Старшой менагер некроотдела покаянно шмыгнула носом. В правой ручке она держала настойку боярышника, в левой — одеколон «Тройка›› и по очереди отхлебывала то и другое.

— Не думай, что я енто пью! Я енто допиваю… По наследству получила! Не пропадать же добру! — объяснила она, толкая локтем свой рюкзачок. В рюкзачке кто- то недовольно завозился и что-то пробурчал. Кажется, бедняга не разобрался еще, где он и что с ним стало.

— Мерзнуть люди, мерзнуть… Зима… Принял пузырек на грудь, хлоп в снег — и готов. Губит людев не пиво! Губят людев лекарства на спирту! — сказала Аидушка и, в последний раз отхлебнув, бережно закрутила пробочку.

Заметив, какими глазами смотрит на нее Дафна, менагер некроотдела мило улыбнулась и, вытянув губы трубочкой, дохнула в ее сторону одеколоном «Тройка››.

— Ну не буду отвлекать! В общем, милые, дело у меня к вам не на его рублев, а, как григгся, на сто трупьев! — разудало сказала она и поманила к себе Мефодия и Дафну.